Поиск статей по ключевому слову, номеру газеты или дате публикации

ВРЕМЯ НАЗАД

ПРОЙДЕМ «ПОКРОВСКИМИ ВОРОТАМИ»

Сегодня уже сложно представить историю отечественного кино без замечательной комедии «Покровские ворота». А ведь 35 лет назад она чудом пробилась на телеэкраны. На тернистом пути этого фильма к зрителю встретился даже... Феликс Дзержинский!

«БУДЕШЬ У НАС НА ГЛАЗАХ. ТАК СПОКОЙНЕЕ»
Всё началось в 1974 году, когда актер и режиссер Михаил Козаков поставил в Театре на Малой Бронной спектакль по пьесе Леонида Зорина «Покровские ворота». Спектакль оказался настолько успешным, что у Козакова возникло желание перенести его на экран. Но руководство «Мосфильма» идею не одобрило, посчитав сомнительным в брежневское время с удовольствием вспоминать в картине годы хрущевской оттепели. Тогда Козаков решил сделать двухсерийный телефильм, но и тут не нашел поддержки. «Меня вызвал начальник заказного отдела телевидения Борис Михайлович Хейсин и сказал: «Миша, если хотите, чтобы пропустили «Покровские ворота», играйте Дзержинского в фильме «Синдикат-2». Это вам точно облегчит жизнь», – вспоминал режиссер. – Я не хотел, но сыграл. Прихожу и говорю: «Теперь можно «Покровские»?» Он говорит: «У нас еще два фильма о Дзержинском: «Двадцатое декабря» и «Государственная граница». Мы же не можем допустить, чтобы одновременно вышли ленты с разными Феликсами Эдмундовичами! Сыграйте еще. А потом – «Покровские». Сыграл. Получил даже Госпремию за эту роль. «Ну уж теперь-то можно «Покровские»?» – спрашиваю. «Нет. Разве что на это даст добро председатель Гостелерадио Лапин». Я написал письмо заместителю Лапина, что мне доверяют играть вождя революции и не доверяют снимать комедию о Москве и москвичах. Не помогло. Тогда я попросил пойти к Лапину Софью Станиславовну Пилявскую, которая должна была сыграть в фильме тетушку Костика. Лапин испытывал ностальгическую любовь к старым мхатовцам, и она его уговорила: мы запустились в производство!»

«ВЫ БУДУЩИЙ МУЖ? — Я НЕ БУДУЩИЙ, НО ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ»
«Покровские ворота» – тот редкий случай, когда я написал совершенно автобиографическое произведение, – признался как-то Леонид Зорин. – Никакого зазора между молодым Леонидом Зориным и Костиком Роминым нет. Я приехал в Москву из Баку, снял проходную комнату на Петровском бульваре и там жил. Лично знал всех героев «Покровских ворот», ничего не нафантазировал. Единственная придуманная фигура – тетка Костика, вместо нее у меня была квартирная хозяйка. Я закамуфлировал Петровский бульвар Покровскими воротами, потому что все соседи были еще живы и мне было, естественно, несколько неудобно». Неудивительно, что писатель активно участвовал в выборе актера на роль Костика и его возлюбленной Риты, прототипом которой стала будущая жена Зорина. Костика искали долго и мучительно. На роль попробовались 19 актеров, включая сына Козакова Кирилла. Но ни один претендент не походил на юношу 1950-х годов и не устраивал Зорина. Спасла ситуацию жена режиссера: она увидела в фильме про партизан «Жду и надеюсь» неизвестного молодого актера, дождалась титров, записала фамилию и предложила мужу попробовать на роль Костика некоего Олега Меньшикова. Козаков нашел Меньшикова на съемочной площадке михалковской «Родни» и пригласил на пробы. Как только Меньшиков на пробах открыл рот и произнес: «О-о-о!» – все присутствующие покатились от смеха. «Минуты хватило, чтобы понять: это именно тот, о ком мечталось! – говорил Леонид Зорин. – Меньшиков был еще студентом и словно излучал праздничный юмор весеннего возраста, но вместе с тем в нем легко угадывался острый и независимый ум». Не успела съемочная группа облегченно вздохнуть, как выяснилось: Меньшиков сниматься не может! Он уже утвержден на роль в новом фильме Юлия Райзмана. Но Леонид Зорин написал режиссеру обстоятельное письмо о том, почему он просит «уступить» молодого актера для «Покровских ворот», и Райзман согласился.

«ВЫСОКИЕ, ВЫСОКИЕ ОТНОШЕНИЯ!»
Знаменитый «любовный треугольник» – Маргариту Павловну, Льва Евгеньевича и Савву Игнатьевича – по замыслу режиссера должны были сыграть, соответственно, Наталья Гундарева, Андрей Миронов и Никита Михалков. Но Михалкову не понравился сценарий, а Миронова отговорил Зорин. «Я сказал ему: «Андрюша, все женщины страны мечтали бы, чтобы вы обратили на них внимание. Ну какой же вы Хоботов?» Он рассмеялся, и на этом всё закончилось», – вспоминал писатель. «Михаил Козаков, с которым мы знакомы со студенческих лет, пробовал в «Покровских» параллельно две тройки: меня с Борцовым и Равиковичем и Гундареву с Мироновым и Михалковым, – рассказывала Инна Ульянова. – После проб я долго не могла заснуть: «Как же так? Силы-то неравные!» В три ночи не выдержала и в истерике позвонила Мишке: «Ты подлец! Неужели не понимаешь, что мы заведомо проигрываем звездам? Это несправедливо!» И, не дождавшись ответа, трусливо бросила трубку. Прошла неделя. Вдруг Козаков мне перезванивает: «Ну что, истеричка? Поздравляю!» Это была победа! Как я отважилась на этот поступок, до сих пор не понимаю, ведь совсем не боец по натуре. Я по характеру очень робкая и у своей Маргариты Павловны училась самоуверенности, властности и нахальству. Словом, тому, что так необходимо в отношениях с мужчинами. Это же надо суметь так всех мужиков построить, что они только крякают от удовольствия и вытягиваются во фрунт: «Яволь, Маргарита Павловна!» Зрительницы были чрезвычайно довольны моей героиней: подходили после премьеры на улице и завистливо вздыхали: «Ну надо же, какая вы счастливая! Сразу два мужа – один для души, другой по хозяйству...»

«ШТИХЕЛЬ ШТИХЕЛЮ РОЗНЬ!»
Виктор Борцов действительно снимался в картине с большим удовольствием: ему нравились и партнерша, и сама атмосфера. Ведь актер вырос в похожем дворе коммунальной квартиры и подсказывал режиссеру, во что лучше одеть Савву Игнатьевича, какие у него должны быть походка, усы и так далее. А еще покопался в памяти и извлек для своего персонажа, бывшего фронтовика, немецкие словечки. Впрочем, немецкий язык, который он учил в школе, актер к съемкам подзабыл основательно. Так что текст песни о Розамунде ему пришлось написать на стене. «Но пел я сам. И фальшиво играл на аккордеоне», – вспоминал Борцов.
Анатолию Равиковичу съемки дались тяжелее. «Мне тогда было 40 лет, я очень мало снимался, и у меня уже возник из-за этого комплекс неполноценности. А тут – первая большая серьезная работа в кино, – рассказывал он. – Но Михаил Козаков был чудовищным деспотом. Я пытался спорить из-за трактовки роли и получал по рукам, переживал, не спал ночами и жаловался жене. А она была тогда беременна и потому отвечала: «Мне бы твои проблемы!» Мой Хоботов боролся бы с Маргаритой Павловной! В итоге всё равно проиграл бы, но хотя бы показал характер! Но потом, посмотрев кино, я увидел, что прав был Козаков». После выхода картины на экран Равиковичу около полуночи позвонил Эльдар Рязанов: «Толя, это Рязанов. Сейчас только посмотрел «Покровские ворота». Ты играешь замечательно! Спасибо». Равикович не поверил, что позвонил сам Рязанов, – думал, что кто-то его разыграл. Чтобы удостовериться, решился набрать режиссера среди ночи. Эльдар Александрович с присущим ему юмором ответил: «Спи спокойно, это был я».

«РЕЗАТЬ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ! НЕ ДОЖИДАЯСЬ ПЕРИТОНИТА»
Елена Коренева, сыгравшая в фильме влюбленную медсестру, во время съемок переживала роман с американским филологом Кевином Моссом. И после завершения работы сбежала с ним – прямо как Людочка с Хоботовым, – только не в неизвестные дали, а прямиком в США. Из-за этого снятый фильм оказался на полке. Режиссер вновь попытался воззвать к руководителю Гостелерадио Лапину. «Я ему позвонил: «Посмотрите картину, пожалуйста. Вы же ее запустить разрешили», – вспоминал Михаил Козаков. «Посмотрю». Через неделю звоню: «Ну что скажете?» «Ох и мерзость вы сняли!» Я опешил: «Так уж и мерзость?» «Да! – И давай он себя накручивать. – Что вы себе позволяете? Опорочили русского солдата! Что за немецкие слова он у вас вставляет? Вы над святым глумитесь! Вы с Зориным не можете крикнуть открыто: «Долой красный Кремль!» – вот и делаете такие пакости»... И бросил трубку». Спас картину, сам о том не ведая, Юрий Андропов. Заступив на пост после смерти Брежнева, он вызвал к себе того же Лапина и поинтересовался, почему так мало снимается комедий. Единственной готовой комедией на тот момент были «Покровские ворота». Пришлось показать ее Генсеку, а тот одобрил картину, и она наконец добралась до экранов. Правда, при разных вождях фильм нещадно резали: убирали то фразочки Саввы Игнатьевича типа «Полный аллес капут!» (при Андропове), то знаменитое «А кто не пьет? Назови! Нет, я жду!» Велюрова (во время антиалкагольной кампании Горбачева). И лишь после распада СССР зрители увидели ленту в «нецензурированной» версии. Правда, эти злоключения не мешали им любить «Покровские ворота» все 35 лет.